– Слава богу, – вздохнул незнакомец. –Получив письма, вам надлежит спешить в Париж, не теряя времени. У вас осталисьв гостинице какие-нибудь ценные вещи?

– Никаких. Одни пустяки.

– Тем лучше. Где ваша лошадь? Слуга?

– Лошадь в конюшне неподалеку от гостиницы, там же ислуга…

– И вовсе прекрасно… – сказал незнакомец. –Когда поговорите с графом де Шале, седлайте лошадь и скачите в Париж, невозвращаясь в гостиницу. Не стоит рисковать зря, особенно когда при вас будутписьма…

– Что-нибудь случилось? – с небрежным видомопытного заговорщика спросил д’Артаньян.

– Пока нет, но… Красный чулок что-то определеннопронюхал. Его ищейки уже в Нидерландах. Я только что расстался с вашим другомАтосом, да-да, он тоже здесь, выполняет свою часть обязанностей…

Насторожившись, д’Артаньян спросил елико мог беззаботнее:

– И что говорит мой друг Атос?

– В Зюдердам, очень похоже, приехал этот чертовд’Артаньян, один из любимчиков кардинала. Гримо, слуга Атоса, его видел вчерана набережной канала Медемблик…

"Ага, – подумал д’Артаньян. – Когда явозвращался от красотки Елены…"

– Нет сомнений, что он примчался сюда вынюхивать нашисекреты. Этот гасконец совсем молод, но дьявольски изворотлив и не на шуткуопасен…

"Спасибо на добром слове, – подумал польщенныйд’Артаньян. – Вы, сударь, очень точно меня обрисовали…"

– Где он остановился, пока неизвестно. Гримо ищет егопо всему городу и, я уверен, найдет. А уж тогда… Атос со своим дурацкимблагородством ни за что не одобрил бы иных задумок, но я всерьез думаю: а неприкончить ли этого гасконца и не скинуть ли труп в какой-нибудь канал? Однимшпионом меньше…

– Вы совершенно правы, сударь, – серьезно сказалд’Артаньян. – С этим проклятым гасконцем так и следует поступить, чтобы невынюхивал тут, ищейка проклятая…

– Значит, и вы того же мнения? – обрадовалсянезнакомец.

– А как же, – сурово сказал д’Артаньян. –Этого чертова д’Артаньяна давно следовало бы прикончить…

– Не можете забыть тот удар шпагой? – усмехнулсянезнакомец.

– Дело не в моих личных обидах, – суровоответствовал д’Артаньян. – Речь, черт возьми, идет о судьбе Франции, какоеможет быть благородство? В канал кардиналиста!

– Вы ничего не имеете против, если я передам ваши словаАтосу?

– Наоборот, – сказал д’Артаньян, размашисто шагаяследом за провожатым по набережной одного из многочисленных каналов. – Таки передайте – Арамис настроен самым решительным образом. В канал этогод’Артаньяна, в канал! А до того – нож ему в спину!

– Ну, это уже по части Гримо… Он, я надеюсь, справится.Если только Атос не заартачится. Поистине, он слишком большой чистоплюй, нашАтос, он предлагал более мягкий план, имеющий целью лишь лишить д’Артаньянасвободы…

Д’Артаньян украдкой оглянулся, сделав вид, что поправляетперевязь съехавшей на спину шпаги. И приуныл несколько. Сбывались его худшиеподозрения – на значительном отдалении от них в том же направлении шагалапримечательная фигура, тот самый монах-капуцин, коему вроде бы полагалось мирноподремывать над своим стаканом в трактире "Зваарте Зваан".

Сердце у него упало, но он ничего не сказал спутнику – лишьпопытался определить, не похож ли этот навязчивый монах на переодетого Гримо,но так и не пришел к однозначному выводу. Трудно узнать даже кого-то знакомого,когда на нем не привычное платье, а скрывающая очертания фигуры монашескаяряса, вдобавок с нахлобученным на лицо капюшоном…

Прошагав еще парочку улиц, провожатый свернул направо иостановился перед таверной "Зеленый дракон", из двери которой, каклегко догадаться, валили густые клубы никотианового дыма.

Они вошли, и незнакомец уверенно повел д’Артаньяна в дальнийугол огромного общего зала, к невысокой двери с полукруглым верхом, обитойвычурными полосами кованого железа.

Д’Артаньян последовал за ним без малейшего колебания илистраха – он просто-напросто передвинул шпагу так, чтобы была под рукой, ихорошенько осмотрелся, запоминая расположение помещений и выхода на случайскоротечного отступления, не имеющего ничего общего с тем, что принятоименовать бегством.

За дверью обнаружилась большая комната со сводчатым потолкоми неизбежными навощенными балками, посреди которой за длинным столом сиделочеловек семь. Здесь никотиану не пили, д’Артаньян не усмотрел ни единой струйкидыма, зато к вину относились, как все нормальные люди – стол был уставленбутылками, по виду старыми, с благородным содержимым, не каким-нибудь пикетом.

Прямо посреди стола красовалось странное сооружение – крепкосвязанная из прутьев виселица, точная копия настоящей, размером с добрыйпарижский фут, и на ней на толстой крученой нитке болтался, временами легоньковращаясь вокруг оси, здоровенный ярко-красный вареный рак.

– Забавники у вас тут, я смотрю… – тихонько сказалд’Артаньян спутнику, глазами показывая на багрового речного жителя, которомулюбитель поесть давно нашел бы лучшее применение. – Это, как я понимаю,символизирует одного нашего общего знакомого?

Тот расхохотался:

– У вас острый ум, милый Арамис! Ну конечно же, мы тутсимволически пока что вздернули Ришелье!

"Боюсь, с настоящим кардиналом это будет проделатьнесколько труднее", – подумал д’Артаньян.

Сидевшие за столом их не заметили – один из них, низенький иотчаянно толстый, напоминавший фигурой репку, вскочил, сбросив локтем стакан,и, воздев руку, словно ведущий в бой полки генерал, принялся декламировать,визжа и захлебываясь:

– Его уж нет! Исчез наш кардинал!

Для всех его друзей – ужасная потеря,

Но не для тех, которых угнетал,

Преследовал, тиранил, обижал…

Они теперь избавлены от зверя!

Исчез наш кардинал!

И тот, кто за железную решетку

Других с таким усердием сажал,

Сам, наконец, в дубовый гроб попал!

Когда кортеж чрез мост переезжал,

Наш медный всадник, верно, во всю глотку

Взглянув на этот гроб, захохотал!

Исчез наш кардинал!

"Под медным всадником он, надо полагать, имеет в видуконную статую великого Генриха на Новом мосту, – подумалд’Артаньян. – Что ж, все правильно: если кардинала и впрямь убили бы взамке Флери, гроб непременно повезли бы через Новый мост… Интересно, кто это?Угнетенный, преследуемый, только что из оков… То-то физиономия жиром заплыла,щеки вот-вот лопнут… Самый что ни на есть несомненный и неподдельныйизможденный узник…"